У пациентов с раком щитовидной железы, перенесших тиреоидэктомию, риск развития СД 2‑го типа повышен на 40%. Причем опасность не зависит ни от возраста больного, ни от дозы послеоперационного левотироксина. Таковы выводы специалистов Корейского университетского колледжа, которые провели ретроспективное когортное исследование с использованием базы данных Корейского национального медицинского страхования. Результаты работы опубликованы в The Journal of Clinical Endocrinology and Metabolism. Авторы изучали медицинские карты 36 377 пациентов с раком щитовидной железы, перенесших тиреоидэктомию в период с 2004 по 2013 год. Основным критерием исхода был недавно развившийся СД 2‑го типа. Пациенты были сопоставлены в соотношении 1:1 с контрольной группой, у которой был нетиреоидный рак. Средний возраст участников исследования составлял 46,6 года, средний индекс массы тела – 23,8 кг/м2.

При среднем периоде наблюдения 6,6 лет пациенты с раком щитовидной железы после поправки на факторы риска (возраст, пол, ИМТ, курение, употребление алкоголя, систолическое артериальное давление и уровень глюкозы натощак) имели гораздо большую вероятность развития СД 2‑го типа: 47,5% (10 812 человек) по сравнению с 36,9% (9 414 человек) в контрольной группе. Риск СД 2‑го типа среди пациентов с раком щитовидной железы был выше у пациентов, перенесших тотальную тиреоидэктомию, – 83,2% по сравнению с теми, у кого была удалена только одна доля железы, – 16,8%.

Риск развития СД2 у перенесших тиреоидэктомию был значимо выше, чем в контрольной группе, независимо от дозы левотироксина (HR 1,50 и 1,39 соответственно). Хотя наибольший риск отмечался в первом (самом низком) квартиле (средняя доза левотироксина <101 мкг/день) и четвертом (самом высоком) квартиле (≥ 150 мкг/день), тогда как во втором (101–127 мкг/день) и третьем (128–149 мкг/день) квартиле снижался.

По словам авторов, это первое популяционное исследование, демонстрирующее повышенный риск развития СД2 у пациентов с раком щитовидной железы после тиреоидэктомии. Нарушение функции щитовидной железы, включая гипо- и гипертиреоз, после тиреоидэктомии и последующего лечения левотироксином, как известно, оказывает потенциально пагубное влияние на регуляцию уровня глюкозы. Кроме того, метаболизм глюкозы может ухудшить неадекватная терапия гормонами щитовидной железы.

Октреотид стал первым пероральным препаратом, одобренным Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) для лечения акромегалии. Разрешение получено после успешного завершения крупного международного рандомизированного исследования NCT02685709 фазы 3, где сравнивалось пероральное лечение октреотидом с инъекционным введением лигандов соматостатиновых рецепторов (iSRL). Его результаты опубликованы в Lancet Diabetes & Endocrinology.

В открытом исследовании, проводившемся более 4 лет в 29 клинических центрах 10 стран, принимали участие 146 пациентов с акромегалией. Из них 92 пациента ответили на пероральный прием октреотида (40 мг в день с дополнительным титрованием дозы до 60 или 80 мг в день).

Этим участникам случайным образом назначали либо пероральный октреотид, либо iSRL (октреотид длительного действия, или ланреотид аутогель), и они наблюдались в течение девяти месяцев или дольше. Первичной конечной точкой была оценка не меньшей эффективности (граница –
20 процентных пунктов) доли участников, сохраняющих биохимический ответ на протяжении всей фазы рандомизированного лечения.

Результаты исследования показали, что пероральный октреотид биохимически не уступал iSRL, а по некоторым симптомам, включая боль в суставах, отек конечностей и утомляемость, превосходил их. Биохимический ответ сохранялся у 50 из 55 пациентов (91%) в группе перорального приема октреотида по сравнению с 37 (100%) из 37 участников, получавших iSRL, что укладывалось в критерии эффективности. Препараты имели схожие профили безопасности. В целом у 19 из 55 (35%) участников, получавших пероральный октреотид, и у 15 (41%) из 37 участников, получавших iSRL, были незначительные побочные эффекты, связанные с лечением.

Авторы отмечают, что исследование представляет доказательства сохранения эффективности лечения при использовании перорального октреотида и он может применяться после достижения биохимического контроля за счет приема iSRL.

Акромегалия встречается редко, однако большинство пациентов из‑за поздней диагностики опухоли вынуждены проводить пожизненную адъювантную медикаментозную терапию. Исходя из этого, возможность избегать ежедневных и ежемесячных инъекций существенно повышает качество жизни больных. Более 60% пациентов решили продолжить прием перорального октреатида, и авторы исследования продолжат наблюдения за ними.

Терапия радиоактивным йодом грозит риском дисфункции печени некоторым категориям пациентов, в том числе мужчинам, а также пациентам с низким уровнем свободного тироксина или высоким уровнем триглицеридов. Такие выводы сделали специалисты медицинского университета Тяньцзинь в Китае, опубликовав результаты своего исследования в BMJ Open. Специалисты провели ретроспективное исследование, включив в него 996 взрослых пациентов. Все они проходили терапию радио­активным йодом после полной или частичной тиреоидэктомии с января 2012 года по март 2018 года (средний возраст 45,07 года, 68,5% – женщины). Наблюдение, проводимое в течение 4 месяцев после операции, показало, что печеночную дисфункцию имели 31,6% пациентов. При этом у большинства из них не было никаких клинических симптомов, кроме отклонений от нормы показателей функции печени, чаще всего (47,5% случаев) – повышение уровня аланинаминотрансферазы или аспартатаминотрансферазы.

В подавляющем числе случаев (80%) дисфункция печени трактовалась как легкая и в 20% – как умеренная.

Независимые факторы риска для прогнозирования дисфункции печени, по оценкам исследователей, включали мужской пол, свободный тироксин <3,8 пмоль/л и триглицериды ≥1,28 ммоль/л.

Классическим методом подготовки к терапии радиоактивным йодом является отмена гормонов щитовидной железы. Однако такая тактика, как отмечают авторы исследования, обычно приводит к побочным эффектам, связанным с гипотиреозом. Дефицит тиреоидных гормонов может напрямую влиять на функцию или структуру печени. Поэтому пациентам с предикторами риска печеночной дисфункции необходимо назначать гиполипидемическую терапию перед лечением радиоактивным йодом.

Люди, имеющие родителей и родственников первой степени родства с сахарным диабетом 2‑го типа, характеризуются повышенным риском развития неалкогольной жировой болезни печени (НАЖБП) независимо от уровня глюкозы в их собственном организме. Генетический фон таких пациентов предрасполагает к неправильному метаболическому статусу печени. Об этом говорят результаты исследования REACTION, проведенного в Китае, опубликованные в январском номере Diabetes Complications. Исследователи проанализировали данные 11 162 участников исследования REACTION (средний возраст 55–57 лет).  Отягощенный семейный анамнез подтверждался в том случае, если сахарный диабет 2‑го типа был выявлен хотя бы у одного из родителей, брата, сестры или ребенка. Из исследуемой когорты 1292 человека сообщили о семейном анамнезе в первой линии родства.

При многомерном логистическом анализе они чаще имели более высокий уровень глюкозы в плазме натощак (ОШ 1,102) и по прошествии 2 ч после еды (ОШ 1,042). Также у них был повышен уровень триглицеридов (ОШ 1,071) и индекс жировой дистрофии печени (ОШ 1,004) по сравнению с теми пациентами, у кого не было диабета в семейном анамнезе. Для выявления НАЖБП рассчитывали индекс жировой дистрофии печени.

Независимо от состояния метаболизма глюкозы ближайшие родственники пациентов с диабетом были более предрасположены к НАЖБП, независимо от пола и возраста, пишут исследователи. Поэтому, по их мнению, лица, имеющие родственников первой степени родства с диабетом, должны проводить скрининг и профилактику НАЖБП независимо от наличия или отсутствия у них эндокринной патологии.

Даже доброкачественные образования надпочечников повышают риск артериальной гипертензии и СД2. У пациентов с нефункционирующими опухолями надпочечников распространенность этих заболеваний выше, чем в общей популяции, отмечают ученые госпитального центра Университета Монреаля. Свои наблюдения они опубликовали в Annals of Internal Medicine.

В исследование были включены 1305 человек с недавно диагностированными доброкачественными опухолями надпочечников размером более 1 см, получавшие лечение в 14 центрах 11 стран. Об избытке кортизола судили по результатам теста его подавления с помощью 1 мг дексаметазона, принимаемого накануне анализа. Примерно у половины участников исследования (649 пациентов) наблюдалось нормальное подавление кортизола, что свидетельствовало о нефункционирующих опухолях надпочечников, тогда как у 34,6% (451 пациент) уровень кортизола был повышен от 50 до 138 нмоль/л. У 10,7% (140 пациентов) был зафиксирован устойчивый подъем кортизола >138 нмоль/л, а 5% (65 пациентов) имели, кроме того, клинические признаки синдрома Кушинга.

Выявлена также четкая взаимосвязь между выраженностью автономной продукции кортизола и полом пациентов. Женщины составляли 64% среди пациентов с нефункционирующими опухолями надпочечников, 74% – среди пациентов с высоким уровнем кортизола и 86% – среди пациентов с синдромом Кушинга.

Авторы исследования считают, что влияние автономной выработки кортизола на высокое кровяное давление и риск развития СД2 до сих пор недооценивалось. А между тем, более чем у 15% людей с доброкачественными опухолями надпочечников выявляются клинически значимые уровни кортизола в сыворотке крови, которые ведут к артериальной гипертензии, синдрому Кушинга и, соответственно, к СД 2‑го типа. Поэтому, по мнению авторов исследования, всем пациентам, у которых обнаружена доброкачественная опухоль надпочечников, необходимо пройти тестирование на уровень вырабатываемого кортизола и регулярно измерять артериальное давление и уровень глюкозы.

По материалам зарубежных изданий подготовила Татьяна ШЕМШУР